«Сегодня утром Вооруженные силы Украины вместе с Нацгвардией завершили операцию по плановому и организованному выводу наших подразделений из Дебальцево, — заявил 18 февраля минувшего года президент Украины Петр Порошенко. — Вышли полностью с боевой техникой, с танками, с БМП, с САУ, с тягачами, с автомобильной техникой. Поставленные задачи войска выполнили полностью. Эта позиция и успехи были нам необходимы в Минске во время переговоров. Мы утверждаем и доказываем: Дебальцево находилось под нашим контролем, никакого котла там не было».

Это заявление уже тогда выглядело предельно странным со всех точек зрения. Во-первых, к 18 февраля благодаря многочисленным свидетельствам бойцов было очевидно, что никакого организованного отхода нет — каждое подразделение спасалось само как могло. Во-вторых, непонятно, каким образом «эта позиция и эти успехи» могли повлиять на ход минских переговоров. В-третьих, если котла не было, тогда зачем из Дебальцево вообще выводили войска?

«А что еще мог сказать тогда президент? — спрашивает год спустя Илья Кива, который тогда занимал пост замначальника УВД Донецкой области. — Что после этого его заявления бойцы выходили из окружения еще несколько недель? Что, по моим субъективным подсчетам, не менее 500 наших ребят погибли? И столько же оказались в плену?».

Дебальцево — одно из самых загадочных сражений войны на востоке. И, естественно, главная загадка — почему войска не выводили из города, когда котел фактически захлопнулся, а потом, когда было решено выводить, никто не смог организовать на месте этот отход, что и привело к потерям сотен бойцов.

Уже в середине осени 2014 года было ясно: дебальцевский выступ (образовавшийся после боев августа-сентября) чреват большими проблемами. Власти усиленно создают иллюзию того, что город надежно укреплен и жизнь мирных граждан налаживается. Там даже открыли главный центр выдачи пропусков для жителей неподконтрольных территорий. Но на самом деле Дебальцево находилось в состоянии гуманитарной катастрофы.

— Света, газа, воды, медикаментов и продуктов — не было, — вспоминает экс-заместитель главы Генштаба Юрий Думанский. — Местные жители, у которых были деньги, уже покинули город. Остались малоимущие и старики. Иногда они подходили ко мне и просили дать денег на автобус или кусок хлеба…

В январе 2015 года, когда бои на востоке возобновились с новой силой, стало ясно, что Дебальцево (наряду с донецким аэропортом) станет одной из основных горячих точек. Уж слишком удобно для атаки противника располагался «дебальцевский аппендикс», который в любой момент рисковал стать «дебальцевским котлом».

— Я приехал в Дебальцево в январе, — вспоминает полковник из штаба сектора «С» Дмитрий Ф. — Разведка докладывала, что сепаратисты планируют взять Углегорск. Там у нас была небольшая группировка. Но никто ничего не делал. При том, что расстояние между нашими опорными пунктами было слишком большое. И в случае нападения помочь друг другу они не могли бы. Приборов ночного видения на блокпостах не было. Ночью наши бойцы вообще не видели, что вокруг них происходит. А о том, где враг ставит минные поля, узнавали лишь тогда, когда кто-то подрывался. Стратегически важная трасса Артемовск — Дебальцево была прикрыта очень слабо. Там находились танковые и пехотные подразделения. Но их численность была слишком мала. Армейская связь не работала. Я выезжал из штаба сектора «С» на блокпост «Балу» (он находился приблизительно в трех км) — и связь пропадала. Приходилось использовать мобильные телефоны. В самом штабе сектора «С» был проходной двор. Кто хотел, тот туда и заходил. Вся техника и вооружение были сосредоточены на территории штаба. Причем большая часть машин были неисправны. Потому их и бросили во время выхода. А вместе с ними и вооружение. Хорошо, что за несколько дней до начала самой активной фазы мы успели вокруг штаба минные поля поставить. А то там бы всех и расстреляли или в плен взяли…

А, вот что говорит о событиях того времени командир батальона «Киевская Русь» Андрей (Высота).

— Я не единожды слышал доклад командующего сектором полковника Тарана наверх о том, что у нас все здорово, у нас все хорошо, это мы сделали, это мы сделали, это мы сделали… Я тогда говорил ему: вы врете, товарищ полковник!

Проблемы не заставили себя ждать.

В 5 утра 28 января сепаратисты ворвались на «огневой» блокпост в Углегорске — городе, фактически являвшемся воротами в Дебальцево. Бойцы 13-го мотопехотного батальона («Чернигов»), стоявшие на блокпосту, подбили три танка «горловской бригады» ДНР, но задержать наступление не смогли. Четверо солдат погибли, остальные попали в плен. Бои переместились в город. Там находись противотанковое подразделение ВСУ и спецрота МВД «Свитязь». Но их было слишком мало. Всего 72 человека…

Командование приняло решение провести контратаку и отправило в Углегорск бойцов «Донбасса» и Нацгвардии. Но операция провалилась.

— Сил у нас там было более чем достаточно, — вспоминает экс-замначальника УВД Донецкой области Илья Кива. — Но не было правильной координации на месте с командованием сектора «С». А своего опыта городских боев молодые парни из «Донбасса» и Нацгвардии не имели. Вместо того чтобы рассыпаться, они пошли на пролом, прямиком на врага по одной из улиц. Попали под танковый обстрел, развалили строй и отступили.

В результате оставшиеся в Углегорске армейцы и «Свитязь» оказались в окружении.

— 31 января я совершенно случайно приехал в штаб Антитеррористической операции, — вспоминает, Кива. — И тут мне звонит известный волонтер Мовчанов и говорит: в Углегорске «Свитязь» загибается. Надо что-то делать! Я взял у Мовчанова мобильный телефон Александра Фацевича (увы, армейской связи не было) и созвонился с ним. Они уже второй день вместе с военными сидели в местном Доме культуры, и их обстреливали из танков. Боеприпасы у них еще были. Но бой уже перешел в ближний. Враг находился на расстоянии 30–40 метров. Сотовая связь падала, и для того чтобы со мной общаться Саше, приходилось выбираться на крышу здания. Я побежал к артиллеристам. Саша с крыши передавал мне координаты, а артиллеристы кидали смерчь и град. Но разнести два танка, которые лупили по нашим парням, они так и не смогли. Я начал нервничать. Тогда адъютант командующего АТО, полковник с большим военным опытом в миротворческих миссиях, мне и говорит: «Сядь и успокойся, давай подумаем…». Посмотрели мы с ним на спутниковую карту и увидели: возле Дома культуры находится балка. Буквально в 500 метрах. И тут до меня дошла мысль полковника. Противник точно растеряется, если наши парни вызовут огонь арты на себя… Я звоню Фацевичу. Спрашиваю, есть ли в здании подвал? А паникеры? Он отвечает: подвал — есть, паникеров — нет. Тогда, — приказываю я ему, — разбивайтесь на три группы и по моей команде прыгайте в подвал. Когда мы лупанем по Дому культуры артиллерией, у вас будет 10 минут, чтобы уйти группами с интервалом в три-четыре минуты в балку. Но загвоздка была в том, что они там, в Доме культуры, не могли отойти от окон. Потому что расстояние между ними и противником уже сократилось до 25 метров. И как только ребята отошли бы, враги пошли бы в наступление. Поэтому нам пришлось просчитывать время полета «Града». Знаешь, сколько он летит? Одну минуту двадцать секунд. И вот… Саша висит на крыше с телефоном. Я стою рядом с батареей, с секундомером и телефоном. Старт. Две коробки улетело. Стоим считаем. Когда остается 30 секунд, я говорю: Саша, в подвал! Он выполняет. А потом, пока враг приходит в себя после нашего удара, наши группами уходят в балку. Я хватаю автобусы и несусь за ним и его людьми. По маршруту, который я им дал, они должны были выйти прямо на меня. И таки вышли. Без потерь! Я отвез их в Артемовск.

Отметим, что падение Углегорска власти долгое время не признавали, а журналистов и волонтеров, которые об этом сообщали, объявляли паникерами.

Но в секторе «С» от того, что говорили в Киеве, ситуация не улучшалась. Там точно знали, что после взятия Углегорска сепаратисты подошли вплотную к Дебальцево. Город теперь обстреливался постоянно. Досталось тогда и штабу. Его два-три раза в день обстреливали из минометов «Василек».

— Вышел с полковником покурить, — вспоминает Илья Кива. — Обнаружил, что забыл спички. Вернулся в здание, пошел снова на крыльцо. А там уже полполковника с сигаретой...

Удар через Углегорск был для сил АТО в Дебальцево опасным, но не смертельным. Гораздо большее значение имели события к северу от города — именно там решалось, возьмут ли украинскую группировку в мешок.

Первоначально дела у сепаратистов там шли неважно. Попытка замкнуть котел у его основания — в районе Светлодарска — в конце января завершилась неудачей и привела к большим потерям.

Но с начала февраля тактика поменялась. Силы ДНР и ЛНР решили замкнуть кольцо ближе к Дебальцево на наиболее узком участке — около поселка Логвиново, который находился на трассе Артемовск — Дебальцево. По данным СМИ, операцию планировали российские штабисты.

И 9 февраля в 3 часа ночи противник захватил Логвиново, Нижнюю Лозовую и Санжаровку. А накануне занял господствующую высоту 307,9 в 800 метрах от трассы Артемовск — Дебальцево. Именно по этой дороге осуществлялись все поставки в город. С 9 февраля трасса обстреливалась полностью. Колонны из Артемовска разбивались.

— Вы тогда говорили в интервью тележурналистам, что котла в Дебальцево нет… — напоминаю я Илье Киве.

— Я просто не всю правду говорил. Не говорил, какой коридор мы удерживаем. А он был протяженностью не более 2 км.

В реальности же регулярная связь с Дебальцево уже тогда фактически прервалась, а противник укреплял позиции на трассе, и полное захлопывание котла было делом времени.

Штаб АТО потерю Логвиново, как водится, также долго не признавал. Однако параллельно предпринимал попытки разблокировать трассу. С 9 по 12 февраля здесь практически постоянно шли бои. Ключевое значение для их исхода имело введение в бой нескольких десятков танков регулярной российской армии — это те самые «буряты», большое интервью с одним из которых тогда же опубликовала «Новая газета». По различным свидетельствам, их было 200–300 человек. Но этого хватило, чтобы сорвать попытки деблокирования трассы. Так же, как и в боях под Иловайском в конце августа 2014 года, регулярные российские войска были использованы точечно, но в критический момент, переломив ситуацию.

Впрочем, даже после того как стало понятно, что деблокировать сходу трассу уже не получится, приказ на вывод украинских войск по еще оставшемуся узкому коридору, который вот-вот захлопнется, никто не давал.

Возможно, потому, что именно в это время в Минске проходили переговоры Порошенко, Путина, Меркель и Олланда. И Дебальцево в них играло далеко не последнюю роль.

По свидетельству журналиста московского «Коммерсанта», знатного «путиноведа» Андрея Колесникова, теме Дебальцево была посвящена едва ли не половина всей продолжительной ночной беседы. Путин и Порошенко спорили — есть ли котел или нет котла. К дискуссии, по данным Колесникова, подключился Олланд, который сказал, что, по данным французской разведки, котел все-таки есть.

Вопрос был не праздный с точки зрения проведения новой линии разграничения. Если Дебальцево не в котле — значит город должен остаться за Украиной. Если в котле, то, значит, сепаратисты на него могут предъявить свои права.

Стороны остались, судя по всему, при своем мнении. И их спор разрешился не за столом переговоров, а на поле битвы уже через несколько дней.

И именно эти несколько дней — с 12 по 17 февраля (приказ на вывод войск был отдан только в ночь с 17 на 18 февраля) — оказались роковыми для группировки сил АТО в Дебальцево. Именно тогда она понесла наибольшие потери и была фактически дезорганизована. При том, что с 13 февраля по всей линии фронта началось перемирие, под Дебальцево бои не стихали.

Почему медлили с приказом на отход? И как на эту медлительность повлияли минские переговоры?

Уже тогда в СМИ высказывались разные версии. Было мнение, что Порошенко сознательно тянул с выводом, желая показать другим участникам Нормандской четверки, что Россия и сепаратисты вероломно нарушают перемирие, а потому есть повод разорвать минские соглашения (которыми президент с самого начала был недоволен). И лишь осознав, что Франция и Германия закроют глаза на любые события в Дебальцево, дал приказ на отступление. По другой версии, его вводил в заблуждение Генштаб, который якобы обещал ему деблокировать группировку.

Как бы там ни было, но с 12 до 18 февраля сепаратисты взяли в плотное кольцо украинские войска и вышли на окраины Дебальцево. Обескровленные силы АТО оказались на грани полного разгрома.

— Начальник штаба собрал нас в ночь с 17 на 18 февраля и сказал: принято решение, мы уходим, — вспоминает, полковник штаба сектора «С» Дмитрий Ф. — Приказал распределить по машинам оперативный состав. Назначил время выхода. Кажется, в полночь. У кого машины завелись, те поехали, другие подсаживались в чужие машины. Все это было сумбурно. Мне начальник штаба поставил задачу: когда все выйдут, собрать подразделения охраны, бойцов с блокпостов и уходить вместе с ними. При этом с последними у меня никакой связи не было. Начальника сектора полковника Тарана тогда в штабе не было. Выходить мы начали около двух часов ночи. Сначала было тихо. Не стреляли. А уже на полях (трасса Дебальцево — Артемовск была заблокирована) мы попали под танковый и минометный обстрел.

Подтверждает слова полковника и экс-спикер АТО Алексей Дмитрашковский.

— Точно, могу сказать, что уходили из Дебальцево стихийно. Не было никакой спланированной операции. Мой товарищ находился в 128-й бригаде. Они, как и было положено, взорвали боекомплект и отходили с двумя-тремя магазинами патронов. В это время им по телефону сообщили, что они должны продержаться еще сутки. Без боеприпасов! И такие приказы, насколько я знаю, отдавались не только 128-й. Еще один мой товарищ был в артиллерийской батарее. Они примкнули к пехоте, которая на вооружении имела одно БМП и держались до утра под прицельным огнем. В путь они отправились уже после того, как официально объявили о том, что из Дебальцево вышли последние бойцы. Еще два дня самостоятельно выходили пешком из окружения! По телефону им давали координаты, куда идти. И везде, куда их отправляли, они нарывались на засады…

По словам Алексея Дмитрашковского, накануне штурма Дебальцево туда отправили военных инженеров с приказом, взорвать Железнодорожный узел. Но вот боеприпасы им с собой не дали. Мол, возьмете на складе в Дебальцево. Но пока они туда ехали, склад взлетел на воздух от прямого попадания.

— И из-за этого, их потом неоднократно вызывали в военную службу Правопорядка которая проводила расследование по факту не выполнения приказов. Слава Богу, хоть без уголовных дел обошлось.

«Не было никакого планового отхода, — утверждает командир 25-го батальона «Киевская Русь» Андрей Янченко (Высота). — Штабы жили отдельно — войска отдельно. В Дебальцево был полный котел. Враг перекрыл все дороги уже 11 февраля».

«Когда в ночь с 17 на 18 февраля мы выходили из города, «дорогу жизни» Артемовск — Дебальцево враг активно обстреливал из танков и артиллерии, — вспоминает полковник из штаба сектора «С» Дмитрий Ф. — По сути, мы двигались между сепаратистскими опорными пунктами. В мою машину попал танковый снаряд. Автомобиль загорелся, на мне вспыхнула форма. Я выпал из кабины на землю и кое-как сбил пламя. Только тогда и сообразил: мне оторвало ногу. Мимо бежали бойцы. И те, кто был в кузове моей машины, и другие. Я просил их сделать мне обезболивающий укол. Но никто не остановился. Колонна наша рассыпалась по полю, ее расстреляли. В том числе и грузовики с раненными и убитыми. Я лежал и смотрел на этот ад. А потом мне повезло. Мимо пробегал мой приятель. Он меня и вытащил. Тащил по бездорожью на себе. Долго. Пока мы не попали к десантникам. Их подтянули со стороны Артемовска»

Цена случившегося была велика. Хотя, первоначально, масштаб потерь пытались скрыть, утверждая, что погибло несколько десятков человек. Не так давно обнародовали новые официальные данные — 200. А сколько погибло в реальности?

— Сколько мы потеряли? — Илья Кива делает паузу. — Ну, по информации журналиста Бутусова, — 250 бойцов (скорее всего, речь идет только о бойцах ВСУ и Нацгвардии. — Авт.). Он эти данные публиковал. А я думаю, не меньше полтысячи. Приблизительно столько же было «трехсотых». Еще какое-то число парней попали в плен. Но вообще вам точной информации об этом никто не даст. Она скрывается. Я считаю, что в Дебальцево мы потеряли всю военную группировку. А она была самой боеспособной в нашей армии. Все, кто там был и остался в живых, сейчас полностью деморализованы. Они не верят командованию. И в строй, скорее всего, не вернутся. А если вернутся, воевать не будут. Потому что все понимают: их кинули. Просто тупо кинули…

В общей сложности, по данным экс-заместителя Генштаба Украины генерала Юрия Думанского, в Дебальцево находилась украинская военная группировка численностью от 7 до 7, 5 тысячи человек.

— Сил у нас там было более чем достаточно, — говорит генерал. — Но люди были не подготовлены профессионально. Техника часто-густо не исправна. Инженерно-оборонительные сооружения не подготовлены. Управление подразделениями не налажено. В Дебальцево находилось много различных подразделений. Они совместно несли службу на блокпостах. Но кто кому из них подчиняется, по сути, было непонятно. И не ясно, выполнены поставленные задачи или нет. Были проблемы управленческого характера и в самом штабе сектора «С». Там постоянно менялись командующие. Да и сам штаб был не штатным. А собранным из разных военных органов. А для того чтобы штаб мог руководить процессами, он сам должен быть управляемым и слаженно работать. Возможно, именно поэтому так неумело и была построена линия обороны. В районе стратегической трассы Дебальцево — Артемовск не хватало определенных воинских подразделений. Не была создана система инженерных заграждений. Ясно, что об этом надо было думать заранее. И все это понимали. Но почему-то ничего не сделали. Когда противник взял под контроль «дорогу жизни», котел замкнулся.

— А что надо было делать, когда враг перешел в наступление?

— Мы могли отойти на второй оборонительный рубеж в районе Светлодара. Сохранить людей и технику. Укрепиться и перегруппироваться. А затем вернуть себе контроль над городом. Но для этого мы должны были заранее подготовить инженерно-оборонительные сооружения и резервы. Я читал заявление начальника Генштаба. Он говорит, что у нас не хватило резервов. Мол, снять их с других мест возможности не было. Я думаю, что он лукавит. Сил и средств было достаточно. Как, впрочем, и времени на подготовку. Ведь об угрозе в Генштабе знали заранее.

— Хотите честно? — говорит Илья Кива. — С 25 января штаб АТО едва ли не ежедневно докладывал президенту о том, что для сохранения военной группировки и ее боеспособности необходимо оставить этот «аппендицит» — Дебальцево. Разведка сообщала о планах противника. И в сложившейся ситуации бороться за него смысла не было. Вместо этого, надо было отойти на вторую линию обороны. Выровнять фронт по Светлодарску и закрепиться. Сделать это нужно было постепенно. Пока мы еще удерживали Углегорск. И тогда катастрофы не было бы. Увы. Команду мы так и не получили.

— Как вы думаете, почему медлили с отводом войск? — спрашиваю я у генерала Думанского.

— Я тоже думаю, что на это решение повлиял Минск-2. Там уже были очерчены политические решения. И не изменения в Конституцию, о которых сейчас говорят. А принятие новой Конституции Украины. Тогда же президент РФ Владимир Путин заявил, что Украина не контролирует Дебальцево. А президент Украины Петр Порошенко, скорее всего, ему ответил: неправда, у нас там достаточно сил и средств. Видимо, со слов главы Генштаба Муженко. После чего Путин, вероятно, решил Порошенко продемонстрировать, как обстоят дела на самом деле. И сепаратисты пошли в наступление. Впрочем, это лишь моя версия. Но мне кажется, что позиция Порошенко относительно Дебальцево в любом случае была связана с какими-то политическими мотивами.

— А что, глава Генштаба Виктор Муженко не знал о том, какая ситуация сложилась в Дебальцево? Не мог оценить реальные возможности нашей военной группировки, которая там находилась?

— Виктор Муженко опытный военный, прекрасно знает наше дело. Но для того чтобы правильно оценить ситуацию в секторе «С», надо было приехать хотя бы с инспекцией. Проверить, как подготовлены оборонные рубежи и воинские резервы для выполнения задачи. Оценить обстановку в целом. Мониторить ситуацию на расстоянии недостаточно.

— Кто, на ваш взгляд, виновен в случившемся?

— Ну, кто у нас руководит Антитеррористической операцией? Первый заместитель главы СБУ. Но в целом за оборону государства отвечает Главнокомандующий — президент Петр Порошенко. Есть у нас и главнокомандующий Вооруженных Сил Украины — начальник Генштаба Виктор Муженко. Эти должностные лица несут полную ответственность за то, что происходит.

Генерал Юрий Думанский приехал в Дебальцево после подписания первых минских соглашений. Помимо укрепления военной группировки в Донецкой и Луганской областях он должен был наладить работу совместной Контактной группы Украины, ОБСЕ и РФ по урегулированию ситуации. Поэтому генералу пришлось выезжать «на ту сторону» и общаться не только с лидерами сепаратистов Захарченко и Плотницким. Но и с полевыми командирами рангом пониже — Козициным, Безлером, Гиви, Мотороллой, Дремовым и Мозговым.

— У Козицина мы даже в подвале посидели пару часов, а потом он импровизировал наш расстрел, — вспоминает, Юрий Думанский. — Видимо, демонстрировал нам: тут хозяин я.

После организации работы Контактной группы, Юрию Думанскому совместно с ее представителями удалось согласовать и подписать механизм и почасовый график выполнения минских договоренностей.

— Выходит, вы видели первые минские соглашения? Расскажите, пожалуйста, что в них было?

— Да, видел. Согласно этому документу, в Донецкой области сепаратисты должны были отойти от речки Кальмиус и передать нам контроль над Докучаевском и Оленевкой. А мы им за это отдать донецкий аэропорт. Предполагалось, что эту зону будут контролировать совместные патрули, в которые войдут представители Украины, РФ и ОБСЕ. Такая же ситуация была на Луганщине. Плотницкий должен был отвести войска от речки Северский Донец. И получить за это контроль над ТЭЦ в Счастье. При этом сам город оставался в нашей юрисдикции. Кстати, свои обещания Плотницкий выполнил.

— А Дебальцево не фигурировало в этих документах?

— Нет. На то время у нас там была большая воинская группировка. Готовились новые оборонные рубежи. Мы планировали создать резервы. И при правильном построении обороны могли спокойно удерживать этот плацдарм.

План-график выполнения минских соглашений с российской стороны подписал генерал Ленцов. Плюс Плотницкий и Захарченко. С нашей — я. Ну и представитель ОБСЕ. После чего мы начали этот план выполнять. Я объявил двухдневное перемирие. Мозговой его сорвал. И так четыре раза. Но в целом ситуация на линии столкновения стабилизировалась. Обстрелов стало намного меньше. Тут-то и начались неприятности. Сначала миссия ОБСЕ отозвала своего сотрудника, который входил в Контактную группу и поставил свою подпись под планом. Затем приехал проверяющий из Администрации президента Украины. Очень удивился тому, что нам удалось подписать этот документ. Я ему рассказал, что сепаратисты готовы сесть за стол переговоров. Он еще больше удивился и уехал. А через пару дней мне приказали вернуться в Киев и отозвать свою подпись под этим документом. Это произошло в середине ноября. А в январе на Донбассе вновь началась большая война. В феврале случился дебальцевский котел.

— Почему вас попросили отозвать подпись?

— Не знаю. Могу лишь предполагать, что власть не желает прекращать войну. На нее удобно списывать все проблемы: политический, социальный и экономический кризисы…