По ком проходит фронтир?

– Ну, сейчас оно, конечно, тут по-легче стало, по-спокойнее,– молодой пограничник Ян возвращает мне мои документы и спешно прячет руки в карманы куртки – несмотря на солнечный не по-февральски теплый денек с моря дует пронизывающий ветер.

Тут – это на пункте пропуска "Каланчак", одном из трех официальных КПВВ на административной границе с оккупированным Крымом, расположенном на трассе Херсон-Армянск. Сейчас – спустя месяц после окончания "гражданской блокады" полуострова и вступления в силу официального запрета на ввоз грузов в АРК.

– За отбойничек, за отбойничек зайдите, паспорта показываем,– внимание Яна переключается на группу пассажиров небольшого автобуса торопящихся напролом к шлагбауму по трассе, а не по выделенной на обочине узкой тропинке.

Порядок для таких пассажиров здесь отточен месяцами: на автобусе до въезда на КПВВ, полтора километра пешко м через украинских и российских пограничников, затем пересадка на другой автобус уже на оккупированной стороне и дальше по маршруту.

– С утра народ в основном с той стороны потихоньку валит, за продуктами, а после обеда – обратно,– разобравшись с группой, Ян возвращается к беседе,– Только вот эти, с "Титана" в обратном направлении.

Под "этими" Ян подразумевает группу мужчин бредущих через пункт пропуска со стороны полуострова – жителей приграничных сел, работающих на заводе "Крымский титан" олигарха Дмитрия Фирташа в Армянске.

– Да как? Пашем по-троху, поки робота є,– нехотя отвечает на мой вопрос немолодой "титановец", представившийся Сергеем,– Может, скоро и не будет уже ее, той работы.

– Раньше на заводе работало с полтысячи наших,– вспоминает глава Червоночабанского сельсовета, объединяющего пять приграничных сел, Андрей Сучок. – А потом началось: блокпосты, границы… В общем сейчас работает меньше сотни.

На сообщении с Крымом была завязана еще одна важная составляющая жизни Червоного Чабана – работа железнодорожной станции "Вадим". Когда-то по пути на полуостров здесь останавливались все проходящие поезда, вспоминают селяне. С конца 2014 года пассажирское сообщение с оккупированной автономией прекратилось, но продолжала работать грузовая ветка, по которой все на тот же "Титан" шла ильменитовая руда с Волыни, а с завода уходил диоксид титана, минеральные удобрения и другая химпродукция.

Но и этот трафик стал в конце сентября, когда участники "гражданской блокады" перекрыли грузовую ветку бетонными блоками. Как ни странно, руководство завода все равно нашло пути поставки сырья – через крымские порты, но вот железнодорожникам в Вадиме приходится туго.

– Мы шо, мы тут как-то при деле,– грустно кивает немолодой диспетчер станции Дмитрий Степанович, переставляя в тенёк, припаркованный возле двери мотоцикл,-- А вот путейщикам, ребятам из грузовой конторы, тем ставки поурезали, предложили переводится аж в Николаев – и это без командировочных, без подъемных… А еще на заводе под три десятка наших, украинских вагонов осталось, их теперь пригнать назад не могут. Говорят, разбирать уже начали на металлолом.

"Титан" хорошо видно с окраины Червоного Чабана. Завод дымит своими трубами по ту сторону небольшого – километр на два – пруда, ровно по середине которого и проходит граница между Херсонщиной и оккупированным полуостровом. Дымит несмотря на санкции, блокаду, и обрезанное в конце прошлого года электричество.

Линии электропередач, опоры которых в декабре подорвали активисты "гражданской блокады", ремонтируют в 25 км от Чабана, неподалеку от райцентра Чаплинки. Центральная линия "Каховка-Титан" уже поблескивает на солнце металлом новых опор и слегка гудит проводами на степном ветру. Работники "Укрэнерго" возле бульдозера и подъемного крана возятся над третей, еще не поднятой линией на Джанкой.

– Нет, ток еще никто не пускал. Когда? Не наше это дело,– сухо отвечает бригадир ремонтников Алексей.

Закуривая, электрики вспоминают, как начинали работы в декабре – под закипающий конфликт "блокадников" и правоохранителей. Накал страстей выдерживали с трудом.

– Вот посмотри, на каждую опору по миллиону гривен ушло, и на работу не меньше. Да, строить это вам не ломать,-- печально резюмирует беседу Алексей.

Когда вечером в Червоном Чабане зажигается уличное освещение, Андрей Сучок разочаровано бросает взгляд на часы.

– На пять минут опоздали. Ну, ничего, пять минут - не страшно. С этими ветрами фиг разберешься. Мы же на ветре сейчас только и вытягиваем,-- кивает он в сторону трассы, где над степью возвышаются три ветрогенератора-исполина,– Раньше питались от завода, но потом Украина заводу электричество обрезала, а он - нам. теперь вот так, на резервных линиях.

Глава сельсовета успокаивает меня, хотя в большей степени, наверное и себя, рассказывая о том. как в ближайшие месяцы в соседней Каирке обещают построить новую подстанцию. От нее электричество пойдет в село и – если договорятся – в Крым.

– Побыстрее-бы только, а то на летний полив нам мощностей может и не хватить, здесь же поля, воду качать надо.

С поливом здесь вообще сплошные проблемы. Перекрыв в прошлом году Северо-Крымский канал насыпной дамбой, Госагентство водных ресурсов ненароком оставило без воды не только оккупированный полуостров, но и два приграничных сельсовета. Теперь строят новую – уже за Чабаном, возле самого пункта пропуска. По информации Госагентсва, дамба проектируется с оборудованием для учета проходящей воды. Пока - на местные рисовые поля, в будущем - может и в Крым.

– В Крым или не в Крым, наше дело строить,– бурчит охранник строительного участка уже знакомую мне фразу, выпроваживая нас с вверенной ему территории.

– Как-то не торопятся они там,– переживает Андрей Сучок,– Говорят, финансирование у них закончилось. А в апреле уже воду пускать надо…

– Да, с работой у нас как-то не ладится. Я в курсе, сам из Чаплинки,– соглашается пограничник Ян, когда я пересказываю ему услышанное за последние дни,– Я и сам после дембеля, может тут у пограничников останусь. Говорю же, поспокойнее стало без этих "блокадников". Совсем распустились под конец. Вот я, допустим, каждое утро сюда из Чаплынки ездил – так каждое утро у меня, пограничника машину проверяли. Представь! Я им говорю: а что если я у вас, как по правилам в пограничной зоне положено, документы у вас проверять начну? У них же каждый второй без паспорта, чисто тебе цыгане какие-то.

До блок-поста "цыган" – около километра вглубь материка. Над перегородившими трассу бетонными блоками развивается черно-красный двуколор националистов и крымско-татарское знамя. Рядом – сколоченный из ДСП домик в котором коротают время оставшиеся на хозяйстве "блокадники".

С мелитопольцем Дилявером Сейтумеровым, называющим себя командиром каланчакского и чаплинского блокпостов "гражданской блокады", мы пьем чай в этой еще недавно стратегической избушке. На стене за бравым командиром украинский и татарский флаги, иконы. Небольшой телевизор настроен на крымско-татарский телеканал ATR, двое "блокадников" смотрят какой-то сериал вчитываясь в украинские субтитры. Собственно, татар тут сейчас представляет только Дилявер.

– Да у нас здесь все национальности,– с гордостью рассказывает он,– Русские, украинцы есть. Вот ребята в батальоне "Донбасс" воевали, были тут и "Правый сектор" и "Айдар".

С "Айдаром", а точнее с "гражданским корпусом "Айдар"", подконтрольным экс-комбату, а ныне нардепу Сергею Мельничуку, здесь возникла целая череда скандалов. В декабре в соседнем Каланчаке местные жители даже устроили стихийный митинг, обвиняя "айдаровцев" в нападении на фермеров и грабежах. А несколькими неделями позже херсонские правоохранители изъяли в доме, арендованном "айдаровцами" в Червоном Чабане небольшой арсенал незарегистрированного оружия.

– Они здесь не обращали внимания ни на ментов, ни на СБУ – видимо приказ был их не трогать,– вспоминает Андрей Сучок,– Но людей, громады – вот их боялись. Ходил с ними, ругался, на место ставил. Ты не подумай, у нас тут нормальные отношения с военными, с пограничниками, с татарами – но эти беспредельщики просто достали.

Дилявер Сейтумеров об "айдаровцах" вспоминает нехотя:

– Тут на трассе они да, под моим командованием были. Без оружия, вели себя прилично. А дальше – я за них отвечать не могу.

Возникшее конфликты он склонен считать скорее досадным допониманием.

– Пойми, мы добились главного: заставили государство сделать то, что надо было сделать еще в 2014 году, закрыть путь товаров на оккупированную территорию. Но на достигнутом не остановимся.

Сейчас "блокадники" занимаются легализацией – регистрируют общественную организацию "Аскер", собираясь под ее эгидой контролировать работу пограничников и таможенников уже непосредственно на блокпостах. Те что по-воинственнее записываются в формирующийся батальон Нацгвардии им. Номана Джелимханова, нацеленный на патрулирование границы и будущую борьбу за Крым.

– Официально - не официально, хрена с два они тут что-то поламают,-- скептически относится к татарским инициативам местный "бомбила", возящий меня по родному ему приграничью,– Только бардак устроили и людям крови подпортили.

В отличие от большинства земляков, Коля не жалуется на возникшую здесь за два года границу, а непрерывно адаптируется к ее метаморфозам, стараясь извлечь для себя максимальную выгоду. До оккупации Крыма Коля успел поработать и на "Титане" и на железнодорожной станции. После – возил рабочих на "Титан", полгода продавал чай и кофе дальнобойщикам, застрявшим в километровых очередях, перегонял из Крыма дешевый бензин, а теперь протаскивает через блокаду запчасти для автобусов.

– Что бы не говорили политики, связь с Крымом все еще очень сильная,-- философствует он,-- Вот смотри, там же все маршруты на наших "Богданах". А запчастей для них в России нет. Пока нужны запчасти – нужна связь. И я эту связь буду поддерживать. Думаешь патриот большой? Нет, здесь просто нечем больше заниматься.